Неточные совпадения
Рассмотрев ближе лежащий предо мной ящик, я
нашел, что он заключает
в одном
углу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные пьесы.
Огонь потух; едва золою
Подернут
уголь золотой;
Едва заметною струею
Виется пар, и теплотой
Камин чуть дышит. Дым из трубок
В трубу уходит. Светлый кубок
Еще шипит среди стола.
Вечерняя
находит мгла…
(Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки,
А почему, не вижу я.)
Теперь беседуют друзья...
Он долго ходил по всему длинному и узкому коридору, не
находя никого, и хотел уже громко кликнуть, как вдруг
в темном
углу, между старым шкафом и дверью, разглядел какой-то странный предмет, что-то будто бы живое.
(Действительно, приятели, возвратясь к себе
в номер,
нашли там карточку с загнутыми
углами и с именем Ситникова, на одной стороне по-французски, на другой — славянскою вязью.
— Вы не
находите, что
в жизни кое-что лишнее? — неожиданно спросила Спивак, но когда Клим охотно согласился с нею, она, прищурясь, глядя
в угол, сказала...
И
нашел, что неприятен прямой, пристальный взгляд красивых, но пустовато светлых глаз Миши, взгляд — как бы спрашивающий о чем-то, хотя и почтительно, однако — требовательно. Все чаще бывало так, что, когда Миша, сидя
в углу приемной, переписывал бумаги, Самгину казалось, что светлые прозрачные глаза следят за ним.
Климу хотелось уйти, но он
находил, что было бы неловко оставить дядю. Он сидел
в углу у печки, наблюдая, как жена писателя ходит вокруг стола, расставляя бесшумно чайную посуду и посматривая на гостя испуганными глазами. Она даже вздрогнула, когда дядя Яков сказал...
Искоса присматриваясь к нему, Клим Иванович
нашел, что Иноков постарел, похудел, скулы торчат острыми
углами,
в глазницах — черные тени.
Рассказывая, она смотрела
в угол сада, где, между зеленью, был виден кусок крыши флигеля с закоптевшей трубой; из трубы поднимался голубоватый дымок, такой легкий и прозрачный, как будто это и не дым, а гретый воздух. Следя за взглядом Варвары, Самгин тоже наблюдал, как струится этот дымок, и чувствовал потребность говорить о чем-нибудь очень простом, житейском, но не
находил о чем; говорила Варвара...
В буфете, занятом офицерами, маленький старичок-официант, бритый, с лицом католического монаха,
нашел Самгину место
в углу за столом, прикрытым лавровым деревом, две трети стола были заняты колонками тарелок, на свободном пространстве поставил прибор; делая это, он сказал, что поезд
в Ригу опаздывает и неизвестно, когда придет, станция загромождена эшелонами сибирских солдат, спешно отправляемых на фронт, задержали два санитарных поезда
в Петроград.
Здесь же
нашла место и высокая конторка, какая была у отца Андрея, замшевые перчатки; висел
в углу и клеенчатый плащ около шкафа с минералами, раковинами, чучелами птиц, с образцами разных глин, товаров и прочего. Среди всего, на почетном месте, блистал,
в золоте с инкрустацией, флигель Эрара. [То есть фортепиано французского мастера музыкальных инструментов Эрара.]
К вечеру второго дня
нашли Веру, сидящую на полу,
в углу большой залы, полуодетую. Борис и жена священника, приехавшая
в тот день, почти силой увели ее оттуда и положили
в постель.
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз трогала лоб рукой и села было к столу, но
в ту же минуту встала опять, быстро сдернула с плеч платок и бросила
в угол за занавес, на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами по стульям, на диване — и, не
найдя, что ей нужно, села на стул, по-видимому,
в изнеможении.
Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда недавно, глаз людской, конечно,
находил бы больше поэзии
в этом быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из
угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит
в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным сознанием, что под ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
Все эти гости были самым больным местом
в душе Привалова, и он никак не мог понять, что интересного могла
находить Зося
в обществе этой гуляющей братии. Раз, когда Привалов зашел
в гостиную Зоси, он сделался невольным свидетелем такой картины: «Моисей» стоял
в переднем
углу и, закрывшись ковром, изображал архиерея, Лепешкин служил за протодьякона, а Половодов, Давид, Иван Яковлич и горные инженеры представляли собой клир. Сама Зося хохотала как сумасшедшая.
Стали следить за нею и на чердаке дома,
в углу за кирпичами,
нашли ее сундук, про который никто не знал, его отперли и вынули из него трупик новорожденного и убитого ею младенца.
Он не пошел за ней, а прямо
в кабинет; холодно, медленно осмотрел стол, место подле стола; да, уж он несколько дней ждал чего-нибудь подобного, разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса, но ее печать; ну, конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только что бросила, нет, искала: бумаги
в беспорядке, но где ж ей било
найти его, когда она, еще бросая его, была
в такой судорожной тревоге, что оно, порывисто брошенное, как
уголь, жегший руку, проскользнуло через весь стол и упало на окно за столом.
То же самое
в двух смежных кругах:
в славянском и
в нашем. Где,
в каком
углу современного Запада
найдете вы такие группы отшельников мысли, схимников науки, фанатиков убеждений, у которых седеют волосы, а стремленья вечно юны?
Вдруг индейца
нашли убитым
в квартире. Все было снаружи
в порядке: следов грабежа не видно.
В углу, на столике, стоял аршинный Будда литого золота; замки не взломаны. Явилась полиция для розысков преступников. Драгоценности целыми сундуками направили
в хранилище Сиротского суда: бриллианты, жемчуг, золото, бирюза — мерами! Напечатали объявление о вызове наследников. Заторговала Сухаревка! Бирюзу горстями покупали, жемчуг… бриллианты…
Однажды я лежал на траве
в запущенном
углу нашего сада
в особенном настроении, которое
в этом сонном городишке
находило на меня довольно часто.
«Где,
в каком
углу современного Запада
найдете вы такие группы отшельников мысли, схимников науки, фанатиков убеждений, у которых седеют волосы, а стремления вечно юны?» Это и есть русская интеллигенция.
В избе
нашел я проезжающего, который, сидя за обыкновенным длинным крестьянским столом
в переднем
углу, разбирал бумаги и просил почтового комиссара, чтобы ему поскорее велел дать лошадей.
В самой середине нашего укрытия из воды сантиметров на двадцать поднимался большой плоский камень площадью
в восемь квадратных метров. Поверхность его была покрыта бурыми водорослями и раковинами.
В другое время я сделал бы вывод не
в пользу нашего убежища, но теперь мы все были рады, что
нашли тот «
угол», о котором мечтали
в открытом море и который, как нам казалось, мог защитить нас.
«Ба! — остановился он вдруг, озаренный другою идеей, — давеча она сошла на террасу, когда я сидел
в углу, и ужасно удивилась,
найдя меня там, и — так смеялась… о чае заговорила; а ведь у ней
в это время уже была эта бумажка
в руках, стало быть, она непременно знала, что я сижу на террасе, так зачем же она удивилась?
Был случай, что Симеон впустил
в залу какого-то пожилого человека, одетого по-мещански. Ничего не было
в нем особенного: строгое, худое лицо с выдающимися, как желваки, костистыми, злобными скулами, низкий лоб, борода клином, густые брови, один глаз заметно выше другого. Войдя, он поднес ко лбу сложенные для креста пальцы, но, пошарив глазами по
углам и не
найдя образа, нисколько не смутился, опустил руку, плюнул и тотчас же с деловым видом подошел к самой толстой во всем заведении девице — Катьке.
Это забавляло всех; общий смех ободрял меня, и я позволял себе говорить такие дерзости, за которые потом меня же бранили и заставляли просить извинения; а как я, по ребячеству,
находил себя совершенно правым и не соглашался извиняться, то меня ставили
в угол и доводили, наконец, до того, что я просил прощения.
— Мамаша приехала сюда очень больная, — прибавила Нелли тихим голосом, — у ней грудь очень болела. Мы долго искали дедушку и не могли
найти, а сами нанимали
в подвале,
в углу.
В темном
углу, составленном забором и домом, я
нашел старика.
Воротясь с фабрики, она провела весь день у Марьи, помогая ей
в работе и слушая ее болтовню, а поздно вечером пришла к себе
в дом, где было пусто, холодно и неуютно. Она долго совалась из
угла в угол, не
находя себе места, не зная, что делать. И ее беспокоило, что вот уже скоро ночь, а Егор Иванович не несет литературу, как он обещал.
Он все более убеждался, что я — дурной, испорченный мальчишка, с черствым, эгоистическим сердцем, и сознание, что он должен, но не может заняться мною, должен любить меня, но не
находит для этой любви
угла в своем сердце, еще увеличивало его нерасположение.
Все, что не
находило себе места
в городе, всякое выскочившее из колеи существование, потерявшее, по той или другой причине, возможность платить хотя бы и жалкие гроши за кров и
угол на ночь и
в непогоду, — все это тянулось на остров и там, среди развалин, преклоняло свои победные головушки, платя за гостеприимство лишь риском быть погребенными под грудами старого мусора.
Тогда Володя прятался за
угол и снова высовывался, глядя наверх, не летит ли еще сюда. Хотя Вланг несколько раз из блиндажа умолял Володю вернуться, он часа три просидел на пороге,
находя какое-то удовольствие
в испытываньи судьбы и наблюдении за полетом бомб. Под конец вечера уж он знал, откуда сколько стреляет орудий, и куда ложатся их снаряды.
Обыкновенно дома эти снабжены по улице небольшими палисадниками, обсаженными липами и акациями, а внутри — просторными дворами, где, помимо конюшен, амбаров и погребов, не
в редкость
найти и небольшое огороженное пространство,
в котором насажено несколько кустов сирени и где-нибудь
в углу ютится плетеная беседка, увитая бобовником, осыпанным красным цветом.
На этой фразе мысль неизменно обрывалась. После обеда лег он, по обыкновению, заснуть, но только измучился, проворочавшись с боку на бок. Евпраксеюшка пришла домой уж тогда, когда стемнело, и так прокралась
в свой
угол, что он и не заметил. Приказывал он людям, чтоб непременно его предупредили, когда она воротится, но и люди, словно стакнулись, смолчали. Попробовал он опять толкнуться к ней
в комнату, но и на этот раз
нашел дверь запертою.
Свои вчерашние наряды
Нечаянно
в углу нашла...
А на дворе прижался
в углу у запертых ворот и заплакал
в бессильной злобе,
в страхе и обиде. Там
нашла его Палага.
И вдруг снова закружился хоровод чуждых мыслей, непонятных слов. Казалось, что они вьются вокруг неё, как вихрь на перекрёстке, толкают её, не позволяя
найти прямой путь к человеку, одиноко, сидевшему
в тёмном
углу, и вот она шатается из стороны
в сторону, то подходя к нему, то снова удаляясь
в туман непонятного и возбуждающего нудную тоску.
«Чужими словами говорят», — отметил Кожемякин, никем не замечаемый,
найдя, наконец, место для себя,
в углу, между дверью
в другую комнату и шкафом с посудою. Сел и, вслушиваясь
в кипучий шум речей, слышал всё знакомые слова.
Они решили уехать за океан, как только накопят достаточно денег на дорогу, и, может быть, им удалось бы
найти в мире немножко счастья и тихий
угол для себя, но вокруг них нашлись люди, которые думали так...
Она обнюхала
углы и мебель, заглянула
в переднюю и не
нашла ничего интересного.
Тоска почти всегда
находила на меня вечером; я чувствовал ее приближение и выбегал через заднее крыльцо на внутренний двор, куда могли ходить все ученики для своих надобностей; иногда я прятался за колонну, иногда притаивался
в углу, который образовывался высоким крыльцом, выступавшим из средины здания; иногда взбегал по лестнице наверх и садился
в углу сеней второго этажа, слабо освещаемом снизу висящим фонарем.
Из всех лошадей, находившихся на варке (их было около сотни), меньше всех нетерпения показывал пегий мерин, стоявший одиноко
в углу под навесом и, прищурив глаза, лизавший дубовую соху сарая. Неизвестно, какой вкус
находил в этом пегий мерин, но выражение его было серьезно и задумчиво, когда он это делал.
Никому уж он давно был не нужен, всем уж давно он был
в тягость, но всё-таки мертвые, хоронящие мертвых,
нашли нужным одеть это тотчас же загнившее пухлое тело
в хороший мундир,
в хорошие сапоги, уложить
в новый хороший гроб, с новыми кисточками на 4-х
углах, потом положить этот новый гроб
в другой свинцовый и свезти его
в Moскву и там раскопать давнишние людские кости и именно туда спрятать это гниющее, кишащее червями тело
в новом мундире и вычищенных сапогах и засыпать всё землею.
Что делать Юрию? —
в деревне,
в глуши? — следовать ли за отцом! — нет, он не
находит удовольствия
в войне с животными; — он остался дома, бродит по комнатам, ищет рассеянья, обрывает клочки раскрашенных обоев; чудные занятия для души и тела; — но что-то мелькнуло за
углом… женское платье; — он идет
в ту сторону, и вступает
в небольшую комнату, освещенную полуденным солнцем; ее воздух имел
в себе что-то особенное, роскошное; он, казалось, был оживлен присутствием юной пламенной девушки.
— Вот и люби меня эдак же, — предложил Пётр, сидя на подоконнике и разглядывая искажённое лицо жены
в сумраке,
в углу. Слова её он
находил глупыми, но с изумлением чувствовал законность её горя и понимал, что это — умное горе. И хуже всего
в горе этом было то, что оно грозило опасностью длительной неурядицы, новыми заботами и тревогами, а забот и без этого было достаточно.
Из спальни следователи перешли
в другие комнаты. Михайло Егорыч осматривал каждый
угол, заставляя отпирать кладовые, чуланы, лазил
в подвал, и все-таки Анны Павловны не
нашли.
Государыня заметила, что не под монархическим правлением угнетаются высокие, благородные движенья души, не там презираются и преследуются творенья ума, поэзии и художеств; что, напротив, одни монархи бывали их покровителями; что Шекспиры, Мольеры процветали под их великодушной защитой, между тем как Дант не мог
найти угла в своей республиканской родине; что истинные гении возникают во время блеска и могущества государей и государств, а не во время безобразных политических явлений и терроризмов республиканских, которые доселе не подарили миру ни одного поэта; что нужно отличать поэтов-художников, ибо один только мир и прекрасную тишину низводят они
в душу, а не волненье и ропот; что ученые, поэты и все производители искусств суть перлы и бриллианты
в императорской короне: ими красуется и получает еще больший блеск эпоха великого государя.
Оставя политические заблуждения Герцена, где он вышел из роли нормального героя, из роли Чацкого, этого с головы до ног русского человека, — вспомним его стрелы, бросаемые
в разные темные, отдаленные
углы России, где они
находили виноватого.
В его сарказмах слышится эхо грибоедовского смеха и бесконечное развитие острот Чацкого.
Не обращая внимания на страх девушек, он поискал глазами иконы и, не
найдя маленького образка, висевшего
в левом
углу, перекрестился на шкапчик с чашками, положил шапку на окно и, засунув глубоко руку за полушубок, точно он хотел почесаться под мышкой, достал письмо с пятью бурыми печатями, изображавшими якори.
Но вечером, как смерклось, завыли собаки, и тут же на беду поднялся ветер и завыл
в трубы, и такой страх
нашел на всех жителей дворни, что у кого были свечи, те зажгли их перед образом; кто был один
в угле, пошел к соседям проситься ночевать, где полюднее, а кому нужно было выйти
в закуты, не пошел и не пожалел оставить скотину без корму на эту ночь.